Сергей Маркедонов. Возвращение невозможно

Блок-пост российских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта до 2008 года, с сайта flot2017.com

Сергей МАРКЕДОНОВ – кандидат исторических наук, в апреле 2001 – октябре 2009 гг. – заведующий отделом и заместитель директора Института политического и военного анализа, доцент Российского государственного гуманитарного университета, эксперт Совета Европы и Федерального собрания РФ. В настоящее время – приглашенный научный сотрудник(Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований (США, Вашингтон).

В сентябре 2010 года грузино-абхазский конфликт снова оказался в фокусе внимания ООН. Официальный Тбилиси предложил для повестки дня Генеральной Ассамблеи проект резолюции «О положении внутренне перемещенных лиц и беженцев из Абхазии, Грузия, и Цхинвальского района Южной Осетии, Грузия». Несмотря на попытки российской делегации использовать процедуру для недопущения самой постановки данного вопроса, грузинский проект был вынесен на обсуждение.

За предложение России отказаться от рассмотрения грузинской инициативы проголосовали 32 страны, 67 были против и 34 воздержались. Таким образом, столь нужный Москве процедурный барьер создать не удалось. В итоге в поддержку проекта Тбилиси проголосовали 50 стран-членов ООН. 17 выступили против и 86 воздержались.

Много это или мало? И вообще как расценивать это обсуждение и поддержку грузинской инициативы? Получит ли Тбилиси ощутимые дивиденды от этого голосования? И можем ли мы говорить о дипломатической неудаче Москвы?

Ответы на поставленные выше вопросы не могут трактоваться однозначно. С одной стороны, следует в первую очередь учитывать контекст, в котором проводилось обсуждение грузинского проекта, а также голосование по нему. Инициатива Тбилиси разбиралась на Генассамблее накануне слушаний по иску Грузии против России в Международном суде ООН. Это первое в истории суда дело, в котором РФ выступает стороной спора (и не просто стороной, а ответчиком).

В октябре 2008 года судебная инстанция ООН предписала и Москве, и Тбилиси временные меры относительно выполнения Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации. И хотя Международный суд ООН не является частью «ооновской вертикали» в традиционном постсоветском смысле этого слова, решение Генеральной Ассамблеи некоторое морально-психологическое воздействие на него окажет. Если не прямое «здесь и сейчас», то косвенное.

Говоря о сентябрьской резолюции, следует иметь в виду и определенную динамику рассмотрения проблемы. Подобного рода инициативы Тбилиси выдвигал в 2008 и в 2009 гг. Два года назад 14 стран поддержали Грузию (при 105 воздержавшихся и 11 голосах против резолюции). В первый раз проект Тбилиси слушался на Генеральной Ассамблее еще до «пятидневной войны» (май 2008 года), хотя ее «горячее дыхание» было уже вполне ощутимо.

В 2009 году был зафиксирован такой расклад: 48 стран-членов ООН за, 19 против и 78 воздержались. В 2010 году количество сторонников подхода официального Тбилиси увеличилось до 50. Отсюда и тот победный тон, который присутствует в высказываниях грузинских лиц. По словам Григола (Григория) Вашадзе, министра иностранных дел Грузии, резолюция «содержит прекрасную формулировку “насильственная смена демографической ситуации”». С точки зрения министра, это является «синонимом этнической чистки».

Наверное, официальным лицам и политикам свойственно выдавать желаемое за действительное. В реальности проект столь убийственных формулировок не содержит, иначе было бы трудно собрать в его поддержку 50 голосов. Но очевидно то, что 50 голосов в поддержку Грузии – это 50 стран, которые определенно поддерживают ее территориальную целостность даже после августа 2008 года, а, следовательно, и отказывают Абхазии и Южной Осетии в праве на этнополитическое самоопределение.

Создается, таким образом, внешний фон, скорее выгодный для Грузии. Возможно, он окажет некоторое воздействие и на решения других международных институций. Однако, пожалуй, этим «актив» Тбилиси и ограничивается. Дальше начинается либо «пассив», либо неоднозначные результаты, которые трудно трактовать как однозначный успех.

Во-первых, следует отметить, что 86 делегаций воздержались от голосования. Это, конечно, не 105, как в мае 2008 года, но все равно много. Это говорит о том, что грузино-абхазский конфликт (или даже российско-грузинский) большей части «мирового сообщества» если не безразличен, то не входит в число их приоритетов.

Во-вторых, можно отметить также и рекомендательный (а не обязательный для исполнения) характер резолюции от 7 сентября 2010 года. В конце концов, и раньше неоднократно ООН (и Генеральная Ассамблея, и Совет безопасности) признавал все права временно перемещенных лиц на возвращение. Но два приведенных выше соображения далеко не самые важные.

Гораздо важнее то, что сентябрьское голосование не в полной мере отражает суть проблемы. Точнее сказать, оно пропускает многие важные нюансы.

В выступлениях грузинских политиков, журналистов, экспертов всех уровней и калибров лейтмотивом является обвинение абхазской стороны (и ее российских покровителей) в организации этнической чистки по отношению к грузинскому населению Грузии в 1993 году и в Южной Осетии в 2008 году.

Подчеркну особо: опровергать имеющиеся факты этнического насилия по отношению к грузинам из Абхазии и из Южной Осетии глупо и неэтично со всех точек зрения. Однако надо (как бы трудно это ни было признать в Тбилиси) четко себе представлять, что это насилие стало, среди прочего, ответной реакцией на столь же, мягко говоря, недружественные действия Грузии.

На ввод войск Госсовета Грузии на территорию Абхазии в августе 1992 года. На захват абхазской столицы Сухуми, на блокаду Ткварчели, на насилие по отношению к абхазскому, армянскому, русскому населению Абхазии. На периодические провокации и обстрелы югоосетинских населенных пунктов, а также обстрел Цхинвали из установок «Град».

Автор настоящей статьи лично видел домовладения не этнических абхазов даже, а абхазских армян, которые были превращены, по словам собственников этого жилья, в постоялые дворы или штабы грузинских войск в 1992-1993 годах. В печати не раз публиковались и материалы переписки участников событий с родственниками из Тбилиси на предмет бесплатного приобретения имущества (движимого или недвижимого, которым ранее обладали жители Абхазии негрузинского происхождения).

Что же касается Южной Осетии и осетин, проживавших в Грузии, то этническое насилие по отношению к ним в конце 80-х-начале 90-х годов прошлого столетия вообще прошло мимо внимания мирового сообщества. По справедливому замечанию эксперта из Южной Осетии Инала Плиева, «в 1989 году в Грузии за пределами Южной Осетии проживало 126 тысяч осетин, а в 2005 году – 36 тысяч. Это вопиющее изменение демографической ситуации не было осуждено ООН». Между тем, такое «насильственное изменение демографии» и создало сам феномен Южной Осетии, ставшей прибежищем для осетин из внутренних регионов Грузии.

Справедливости ради надо отметить, что данная ситуация фиксировалась европейскими и американскими аналитиками и правозащитниками (доклады Международной кризисной группы, рекомендации Венецианской комиссии Совета Европы). Однако на трибунах Генеральной Ассамблеи эта проблема в качестве самостоятельной не рассматривалась.

В сентябре 2010 года этот орган ООН признал «право на возвращение всех внутренне перемещенных лиц и беженцев и их потомков, независимо от этнической принадлежности, в их дома на всей территории Грузии, в том числе в Абхазии и Южной Осетии». То есть тем самым не сделал этнических грузин исключительными жертвами кровавых конфликтов. Но такая довольно расплывчатая формула вряд ли отражает проблемы осетин и абхазов, которым также есть, что предъявить в качестве доказательств мировому сообществу.

Как бы то ни было, в Абхазии и в Южной Осетии местное негрузинское население не ждет возвращения этнических грузин. В особенности это касается Абхазии (где в довоенный период абхазы составляли порядка 17% населения республики). В этой связи считать процесс возвращения делом одной только стороны, по крайней мере, наивно.

Сухуми считает, что возвращение грузинского (точнее, мегрельского) населения в Гальский район (территория в восточной части Абхазии) – это и есть окончательное возвращение. И проблема вовсе не в кровожадности абхазских властей или абхазов (хотя и там есть, безусловно, радикалы и экстремисты, но их далеко не большинство).

Проблема в том, что в 1992-1993 гг. грузинское население Абхазии было активно вовлечено в вооруженную борьбу с абхазами. Эта цифра составляет порядка 80% (в некоторых селах речь идет о стопроцентном участии мужского населения в военных действиях).

До непосредственного же начала военных действий в Абхазии грузинские СМИ вели жесткую националистическую пропаганду, а местные грузины создавали полуподпольные военные ячейки. Вот как вспоминает день начала войны 14 августа 1992 года Борис Какубава, один из лидеров грузинской общины Абхазии: «Мы решили, что раз уже случилось то, что должно было случиться, надо не упустить инициативу: срочно войти в Сухуми, окружить здание Совета министров, арестовать сепаратистов. Я с отрядом из 45 человек сухумских «мхедрионовцев» (отряды Джабы Иоселиани «Мхедриони», «всадники» – С.М.) должен был атаковать со стороны улицы Чанба уже расположившийся у Красного моста абхазский батальон».

По словам же корреспондента газеты «Сакартвелос республика» Реваза Бажашвили, местное население помогло провести морской десант грузинских сил в Гагре: «После освобождения Гантиади и Леселидзе от банд сепаратистов, под громкие выкрики местного населения резервист батальона Георгий Горбронидзе над постом ГАИ водрузил флаг Республики Грузия».

И подобного рода воспоминаний и откровений можно собрать на многотомный сборник документов. В грузинской прессе (издававшейся в то время в Абхазии) «Апхазетис хма», «Цхуми», «Шрома» абхазы изображались не просто как враги грузинского народа, а как внешние враги. В ходе же боевых действий в 1992-1993 гг. абхазы потеряли 3 тыс. чел. (при численности этой этнической общности в 1989 году в 93 тыс. чел.).

В Южной же Осетии ликвидация грузинских сел (Тамарашени, Кехви, Курта, Ачабети) в августе 2008 года была также не простой атакой на мирно спящих граждан. За 4 года «разморозки» конфликта грузинские села превратились в форпосты военно-политического и идеологического наступления Тбилиси на мятежную автономию.

Чего стоит только демонстративный и провокационный визит супруги грузинского президента Михаила Саакашвили в Тамарашени! Село Курта до «горячего августа» было столицей так называемого «альтернативного правительства Дмитрия Санакоева», которого в Цхинвали рассматривали как предателя и коллаборациониста.

Все это не оправдывает этнические чистки, которые совершили абхазские силы в 1993 году или осетинские формирования при поддержке российской армии. Не оправдывает это и убийство представителей грузинских властей Абхазии (Жиули Шартава), а также рядовых грузин. Это говорит лишь о том, что возвращение грузинской общины в сегодняшнюю Абхазию и в Южную Осетию ни к чему, кроме новой вспышки взаимного насилия, не приведет.

А потому нельзя ставить телегу впереди лошади. Без достижения взаимопонимания между сторонами конфликта, без масштабных переговоров нельзя говорить о том, чтобы беженцы (или временно перемещенные лица) вернулись бы в Абхазию или в Южную Осетию.

Многие члены тех ячеек, о которых в свое время писал Какубава, живы, а их отношение к абхазам за прошедшие годы не стало более толерантным (как не стало оно более терпимым и у участников сухумского штурма 1993 года, многие из которых здравствуют и поныне).

По словам Михаила Саакашвили, сегодня «разоренной Абхазии вместо развития предлагают ржавые российские танки, в то время как она может стать частью развитой страны». Но что «развития страна» предложила абхазам за все это время? Закон об оккупированных территориях (подписан президентом Грузии 31 октября 2008 года), который отказывает Сухуми и Цхинвали в политической субъектности и превращает их в простые «марионетки Кремля»? Или, может быть, стратегию по реинтеграции, названную громким именем «Участие путем сотрудничества», подготовленную министерством по реинтеграции этой страны? Но почему тогда ее первая презентация прошла в Совете Европы в феврале 2010 года? Почему главными слушателями этого документа становятся американские и европейские дипломаты, представители НАТО и других международных структур, а не абхазы и осетины? Это ведь граждане Грузии – по логике Тбилиси.

В этой связи, говоря о преодолении последствий кровавого конфликта, надо не осуждать одну из сторон (как это делают авторы резолюции и их сторонники в ООН), а говорить об обоюдной ответственности, понимать цену единожды использованного насилия.

Нужно понимать всю глубину проблемы, а не с наивной миной обиженного ребенка удивляться, почему за твои жесткие и неправые действия тебя измерили той же самой мерой. Преодоление конфликта должно начинаться с отрицания насилия как такового, с взаимного признания преступлений и ошибок двух сторон. Иначе конфликтам не будет конца (зато для ООН будет непаханое поле работы).

И самое главное – необходим поиск новых формул разрешения конфликтов. Нельзя из 2010 года разрешать проблемы по рецептам начала 1990-х или даже 2008 года. По справедливому замечанию американского эксперта по этнополитическим проблемам Балкан и Кавказа Джерарда Тоала, необходимо выдвижение на первый план гуманитарной проблематики, а не проблем статуса.

Впрочем, вопрос о поиске новых форматов урегулирования застарелых конфликтов требует отдельного обстоятельного разговора.

15 сентября 2010

http://www.polit.ru/author/2010/09/15/abhaz.html