Military Times: Как поставить Путина на место

Демонстративное накопление Российской Федерацией своих войск на границах с Украиной, которое происходит уже второй раз за 2021 год, стало причиной серьезной обеспокоенности насчет возможной полномасштабной российской агрессии против Украины и вынудило Запад искать диалога на этот счет с Владимиром Путиным. 

Об этом пишет Александр Данилюк — руководитель Центра оборонных реформ, старший научный сотрудник The Potomac Foundation, координатор межведомственной платформы по противодействию гибридным угрозам, которая осуществляет свою деятельность в рамках сотрудничества Украина-НАТО, специально для Military Times, передает ghall.com.

«Самыми желаемыми участниками этого диалога для Кремля являются представители новой администрации США и президент Джо Байден лично, с которым Путин уже имел личную встречу этим летом в Женеве и с которым он надеется провести видеопереговоры.

Не секрет, что желаемым результатом этих переговоров для РФ являются уступки со стороны США, снижение санкционного давления, уменьшение интенсивности военных учений на восточном фланге НАТО, сокращение военно-технической помощи Украине и признание за Москвой ее исключительной сферы влияния, которая должна охватывать по крайней мере значительную часть постсоветского пространства, где Россия по собственному усмотрению будет иметь право вмешиваться во внутреннюю политику независимых государств, в том числе с применением военной силы.

Единственным, что РФ может предложить в обмен на такие уступки, является решение проблем, которые она создает самостоятельно. Поскольку восстановление международного порядка и прекращение оккупации Крыма и Донбасса не входит в планы Кремля, Москве остается лишь создавать новые и новые проблемы, рассчитывая на то, что Запад в итоге не выдержит и будет вынужден договариваться на российских условиях.

Поскольку проблемы, которые РФ создает Западу, являются существенно более весомыми, чем те, которые Запад создает РФ, обвинять Москву в отсутствии логики и чрезмерно рисковом поведении не приходится. Риски наступления нежелаемых последствий для России являются крайне низкими и хорошо просчитываются ее руководством. Ярким примером этого подхода является сотрудничество США с РФ по противодействию кибернетическим угрозам, вопреки тому, что очевидным является тот факт, что кибератаки, которые осуществлялись против США с территории России, были не просто заранее известны российским спецслужбам, но и проводились хакерскими группами, которые им непосредственно подчиняются.

Аналогичная модель применяется и в отношении возможности военной эскалации. Логика такого поведения полностью отвечает, как методике начальника Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала Герасимова с его использованием военной угрозы для достижения невоенных целей, так и предыдущим российским и советским практикам стратегического влияния на противника, которые также опирались на военную, в частности ядерную угрозу. Такой универсальный подход по созданию угроз с целью дальнейшего их устранения в обмен на уступки со стороны объекта влияния принято называть «эскалация для деэскалации», и восстановление его активного применения после окончания Холодной войны связано непосредственно с Владимиром Путиным.

В 1999 году сразу после назначения Владимира Путина секретарем Совета безопасности РФ начинает подготовку новой военной доктрины, которая была обнародована в 2000 году. Эта доктрина впервые допускала применение Россией ядерного оружия в неядерном конфликте в ситуациях «критических для национальной безопасности РФ». Главной целью новой военной доктрины РФ было сдерживание Запада от поддержки на тот момент де-факто независимой Чечни, против которой россиянами готовилась военная операция. Новая доктрина была применением ядерного сдерживания для локального конфликта, месседжем о важности Чечни для России аж до степени готовности применения ядерного оружия.

Для анализа текущего поведения РФ важно понимать, что военная доктрина 2000 года и дальнейшие доктрины, которые также включали в себя элементы «эскалации для деэскалации», должны рассматриваться в контексте именно средств стратегического сдерживания, а не установок для ведения военных действий. При этом, нужно понимать, что российское понимание сдерживания существенно отличается от западного, и направлено не на избежание конфликта, как такового, а на сдерживание Запада и особенно США от участия в нем. Другими словами, заданием такого сдерживания является сохранение возможности для РФ осуществлять давление на третьи страны, в том числе с применением собственных вооруженных сил против таких стран, без большого риска вмешательства со стороны США на стороне жертв такого вмешательства.

С точки зрения россиян, сдерживание – это не только и не столько о военных планах и наличии вооружения. Сдерживание для россиян – это о психологии и применении рефлексивного контроля, скрытого влияния на процесс принятия решений. Это влияние РФ осуществляет, в том числе через обнародование стратегических военных документов, ведение военных учений, публичные и непубличные заявления своих дипломатов. К примеру, в 1993 году в российской военной доктрине появились положения о готовности нанести ядерные удары по территории стран, которые являются союзниками ядерных государств. Единственной целью этих нововведений было влияние на население и, как следствие, политиков бывших стран Варшавского блока, с целью снижения популярности идей присоединения этих стран к НАТО.

Настоящие военные планы РФ, которые собственно и будут применены в случае провала «сдерживания», существенно отличаются от публичных. Настоящие планы регулируются секретными документами и не являются предметом публичных коммуникаций вообще. В 2008 году во время агрессии против Грузии и в 2014 году во время агрессии против Украины россияне не осуществляли демонстративного накопления войск, скрывая не только подготовку, но и собственное участие в военных операциях. Поиска диалога с Западом в такие моменты также не наблюдалось. Военные операции имели военные цели, а не были инструментом усиления собственных переговорных позиций.

К сожалению, ни после 2008 года, ни после 2014 года, Россия не была достаточно наказана для того, чтобы прекратить практику применения военного давления. В связи с этим в арсенале Кремля остается не только военный блеф, но и возможность проведения непосредственной военной агрессии. Очевидно, что Украина из всех стран, которые граничат с РФ, кроме разве что Китая, является едва ли не единственной страной, которая способна в случае такой широкомасштабной агрессии дать ощутимый и возможно даже неприемлемый для Москвы военный ответ. Вооруженные силы Украины за более чем 8 лет российской агрессии превратились в хорошо подготовленную, проверенную постоянными боевыми действиями, высоко мотивированную военную машину, которая имеет возможность в короткие строки привлечь к боевым действиям более 500 тысяч человек (преимущественно ветеранов украинско-российской войны).

В то же время пробои в техническом обеспечении ВСУ, особенно в сферах противовоздушной и противоракетной обороны, российское доминирование в Черном и Азовском морях, создают для РФ определенные возможности избежать непосредственного сухопутного столкновения с Украиной, в котором у РФ не будет достаточного преимущества. Сохранение этих уязвимостей украинской обороны является критически важным для РФ для сохранения возможности осуществления военного давления и шантажа, как в отношении Украины, так и в отношении ее западных партнеров. К сожалению, Украина в своем текущем экономическом состоянии вряд ли сможет самостоятельно в краткие сроки решить проблему технического оснащения собственных военно-воздушных и военно-морских сил. Но это вполне возможно при поддержке западных партнеров, в частности США. Это хорошо понимают в Кремле. И именно против такой помощи направлена текущая «эскалация-деэскалация» на границах Украины.

К сожалению, существует риск того, что россияне, по крайней мере частично, достигнут желаемых для себя результатов. Я бы хотел предостеречь от этого. Даже самые небольшие уступки, которые могут быть даны Путину в текущей ситуации, только сохранят возможность для продолжения практики ведения Россией агрессивных войн и шантажа для достижения желаемых политических результатов. Единственной адекватной реакцией на преступное поведение Кремля должно быть применение собственной «эскалации для деэскалации», которая должна включать усиление санкционного давления на РФ и ее руководство, интенсификацию оборонного сотрудничества, сотрудничество в сфере безопасности с членами и партнерами НАТО, а также существенное наращивание военно-технической помощи Украине. Украине, которая за 8 лет войны с РФ при минимальной помощи Запада доказала, что украинские солдаты не бегут, оставляя оружие противнику, как это произошло в Афганистане».