Черноморские треугольники: есть ли решение?
Андрей КЛИМЕНКО, главный редактор BSNews, г. Ялта.
В конце июня 2010 на конференции «Треугольник Украина — Румыния — Молдова: ...», организованной Одесским филиалом Национального института стратегических исследований, даже при весьма поверхностном первом взгляде на почти неизвестный в Крыму Приднестровский конфликт, возник устойчивый образ: все побережье Черного моря усеяно такими же — разными, но неуловимо похожими — конфликтными треугольниками.
Молдова (Румыния) – Приднестровье – Украина (Россия); Молдова – Румыния – Украина; Крым – Украина – Россия... Что уж говорить о кавказской экзотике, где десятки треугольников вложены и наложены друг на друга и причудливо перемешаны: Армения (Нагорный Карабах) – Азербайджан (Нахичевань) – Турция; Абхазия (Южная Осетия) – Россия – Грузия; Осетия – Ингушетия – Россия; Россия – Армения – Азербайджан; Турция – Ирак – Курдистан и т.д., и т.п. Вероятно, на Большом Кавказе число таких треугольников можно угадать – умножив на 3 количество основных народов и этических групп, его населяющих...
Выдвинем первую гипотезу:
внутри каждого треугольника – расчитывая, что когда-нибудь проблема рассосется сама – можно безуспешно бегать (или художественно изображать бег) сколь угодно долго, но решить конфликт нельзя в принципе.
И отсюда вторая гипотеза:
«Разморозка» и последующее решение таких конфликтов, как показал балканский опыт и август 2008, возможны только извне.
Если эти наши гипотезы о невозможности решить конфликт изнутри таких треугольников верны – тогда бессмысленно, например, продолжать рассматривать крымские проблемы в привычном треугольнике Крым – Киев – Москва. Это непросто. Треугольник – жесткая фигура.
Чтобы вырваться из треугольников, надо задать более широкую рамку – естественно-географическую – Черноморского региона...
Главным смыслом Черноморского региона в 21 веке становится транзит энергоносителей с Каспия в Европу морским и/или сухопутным путем.
Появились термины «трубопроводная война» и «трубопроводные войска». Уже стали явными захватывающие сюжеты борьбы «Южного потока» и «Набукко», их различных вариаций и ответвлений, в которые втянуты ЕС, США, черноморские и нечерноморские страны.
Казалось бы, сам факт новой деятельности по транзиту энергоносителей должен привести к процветанию стран, которые имеют к этому отношение – Турции, Грузии, Азербайджана, Армении, Болгарии, Румынии, Украины.
Вместо этого мы видим другое – в Черноморском регионе нарастает риск военного конфликта, как бы жестко это ни звучало. Он все чаще рассматривается как один из самых конфликтогенных регионов мира.
Очень похоже, что регион сегодня перетягивает на себя сомнительные лавры Балкан. После того, как Европейский союз уже почти развязал балканский узел путем приема в ЕС обломков бывшей Югославии, геополитическое напряжение перешло на следующую часть дуги нестабильности – Черноморский и Каспийский регионы. Быть крайней частью дуги нестабильности – это не есть хорошо. С точки зрения экономики – это политические риски для бизнеса. И тот же вопрос о ЧФ РФ в Крыму, нужно рассматривать именно в такой проекции.
Следующий тезис. Черное море в 21 веке стало буферной территорией между Европейским континентом и глобальным очагом нестабильности — Ираком, Ираном, Пакистаном, Афганистаном.
Если соглашаться с тем, что вероятность конфликта повышается, возникает вопрос: «А что, собственно, с этим делать?».
Говоря о Черноморском регионе, можно рассматривать две теоретических, отвлеченных модели, понимая при этом, что – как говорил Чехов – ружье, которое висит на стене, рано или поздно стреляет, в третьем акте. Оно может стрелять потому, что военные любят воевать – они для этого нужны. Либо оно стреляет случайно – как несколько лет назад один из кораблей в Севастополе дал залп боевыми по городу из неразряженного после учений орудия. Слава Богу, что все обошлось.
Конечно, идеальная ситуация, если мы не хотим, чтобы ружье выстрелило – полная демилитаризация Черного моря.
То есть нужно вывести из него все флоты, оставив только службу береговой охраны, морских пограничников, которые борются с контрабандой, обеспечивают режим границы, контролируют вылов рыбы в экономических зонах и т.д. Это гипотетическая схема, которая скорее всего в конкретной исторической ситуации реализована быть не может.
Есть противоположная крайность – если невозможна демилитаризация, значит, нужна интернациональная милитаризация.
Например, снова-таки гипотетическая идеальная ситуация для стабильности и защиты инвестиций — в Крыму и во всем Черноморском регионе — чтобы на рейде Севастополя, в центре региона, находилась международная эскадра, в которой бы был российский крейсер, украинский фрегат, румынский десантный корабль, болгарский корвет, турецкий десантный корабль, грузинский ракетный катер и т.д. Такая эскадра, провозгласив своей главной миссией оперативное прикрытие, противовоздушную и противоракетную оборону и антитеррор, стала бы сильным фактором стабильности в регионе.
Конечно, возникает вопрос – защита от кого? Современные угрозы – не секрет. Может полететь ракета со стороны Ирана, Пакистана, может сработать террористическая сеть. В конце концов, могут случиться мощные техногенные катастрофы, нештатные ситуации, природные катаклизмы – весь Черноморский регион сейсмический.
Вспомним 2007 год, когда утонули сразу около десятка кораблей в Керченском проливе и восточной части Черного моря, – тогда по всему морю искали буксир, который в состоянии сдвинуть с мелей в принципе небольшие – 5 тыс. тонн водоизмещением – пострадавшие корабли. Оказалось, что нет оборудованной современными средствами – воздушными, морскими, подводными – группировки, которая бы могла быстро и эффективно оказать помощь терпящим бедствие на море.
Итак, теоретически есть две крайности. Но демилитаризация невозможна, а для милитаризации – автор употребляет это слово без политической окраски – есть ряд предпосылок.
На Черном море давно существует целый ряд военно-морских программ – и Blackseafor, и Черноморская гармония, и Активные усилия, и Черноморская синергия, и Си Бриз – в которых в той или иной степени участвуют военно-морские флоты всех черноморских государств, даже конфликтующих.
Одним из наиболее интересных из них является Blackseafor, где, несмотря на сегодняшние взаимоотношения России и Грузии, грузинские военные моряки участвуют в активациях Blackseafor вместе с российскими, где командование периодически переходит от страны к стране, и эта военно-морская группировка регулярно проводит учения.
При этом в качестве базы такой объединенной эскадры надо, конечно, рассматривать Севастополь. Для города это был бы, пожалуй, лучший выход из тупика, в котором он находится.
После Харьковских соглашений Украины и России о продлении аренды военно-морской базы ЧФ РФ до 2042 года форточка – не окно, а именно форточка инвестиционных возможностей, которая было появилась для мощного экономического рывка Севастополя, ожидавшего ухода ЧФ РФ, захлопнулась.
Навсегда или не навсегда? – навсегда ничего не бывает. Скорее всего, на какое-то время. Безусловно, после Харьковских соглашений большое количество иностранных инвесторов, которые в последнее время изучали действительно мощные возможности развития Севастополя, если и не отказались от него, то во всяком случае надавили на тормоз, взяли паузу.
В этом смысле Севастополь, конечно, проиграл, и этот проигрыш скоро станет совсем очевидным – на фоне модернизация флота, которая теперь неизбежно будет происходить. По сообщениям СМИ, характеристики тех боевых кораблей, которые планируют строить для ЧФ РФ – это современные корабли, небольшие по размерам, технически высокооснащенные, с весьма небольшими экипажами... Это неизбежно приведет к тому, что роль военно-морской составляющей как работодателя, как налогоплательщика, как источника денежных потоков для территории будет и далее сокращаться. Севастополю все равное придется думать, чем занять свое население. И инвестиционная пауза, которая возникла после Харьковских соглашений, безусловно, на пользу ему не пойдет.
С точки зрения Крыма, подписание Харьковских соглашений привело к моментальной пиковой реакции – в этом году в Крыму было больше российских туристов.
Пока неясно, сколько это в цифрах, но по внешним признакам и по опросам людей, которые занимаются туристическим бизнесом, россияне отреагировали. Эта реакция была ожидаемой, потому что в гости к врагам не ездят, отдыхать к врагам не ездят – есть в туристическом бизнесе такой закон. После Харькова перевели дух – «Ух ты, все хорошо, флот остается» – главный повод для российско-украинской вражды устранен, значит, можно ездить в Крым отдыхать.
Но весь вопрос, что в такой ситуации Крым уже традиционно сработал как одноразовый курорт. Туристы приехали – долго не были, потому что боялись, опасались, не хотели – убедились, что в Крыму отдыхать все так же, улучшений мало, а известные проблемы никуда не делись. На следующий год они опять поедут в Турцию, в Болгарию, в Египет, в Румынию, невзирая на то, что Турция, Болгария, Румыния – это страны «агрессивного блока НАТО».
Рано или поздно на весь климат в регионе будет очень серьезно влиять геополитическое соперничество России и Турции.
Несмотря на активное экономическое сотрудничество между Россией и Турцией, понятно, что Москва в ее сегодняшнем состоянии не сможет мириться с тем, что Турция идет на явное лидерство не только в Черноморском, но и в Черноморско-Каспийском и Черноморско-Средиземноморском регионах. Более того, это уже называют новым паносманизмом и новым пантюркизмом, усматривая эти аналогии во внешнеполитической активности Турции, которая в последние годы мощно и неожиданно обозначила на международной арене претензии на роль регионального лидера.
Как оказалось, продление срока пребывания ЧФ РФ было лишь одним ходом из многоходовки во внешней политике России. Вторым ходом стало продление на столь же долгий срок военной базы в Армении.
Мы понимаем, что уже есть реакция – первые вбросы информации на тему турецкой военной базы в Нахичевани как ответ президенту России, сказавшему на встрече ОДКБ в Ереване, что в случае военного конфликта Россия будет поддерживать Армению, в том числе военными способами.
Стало фактом размещение ракет С-300 и в Южной Осетии, и, видимо, в Абхазии. На это наложится размещение систем ПРО в Румынии и другие усилия по обновлению вооруженных сил государств региона на фоне трубопроводной войны, которая будет обостряться.
Все это может привести к новому витку гонки вооружений на Черном море.
Нам придется жить во все более опасном регионе. В перспективе ближайших 5-10 лет это не добавит стабильности, нужной для туризма и инвестиций.
В этом контексте нужно говорить о черноморской политике Украины и об инициировании этой политики Крымом с точки зрения проектирования нормального будущего для всего Черноморского региона.
Крым как никто заинтересован, чтобы был мир в Приднестровье, в Абхазии, в Осетии, во всех больных треугольниках. Нет объективно более заинтересованного региона в черноморском мире и партнерстве, чем Крым. Вспомним ситуацию 2 года назад – пятидневная российско-грузинская война... Ну кто же поедет в Крым, если в 400 км от него идут боевые действия с использованием авиации, ракетных комплексов и т.п., а воюющие корабли одной из сторон базируются в Крыму...
Подводя некие итоги, можно сказать, что Черноморского региона как некоей региональной общности еще нет — пока есть «Черноморский разлом»…
Регион — если рассматривать его не просто как «кусок географической карты» — это нечто связанное или объединенное деятельностями, историей, общими проблемами, культурными кодами, проектами и т. д.
Мы не будем в рамках этого текста вдаваться в теорию понятия «регион». Посвятим — если будет на то желание читателей — обзору этого любопытного понятия отдельные материалы попозже. А сейчас зададимся несколькими простыми вопросами:
1. Считают ли себя страны, омываемые волнами Черного моря, ответственными за сохранение мира и стабильности во всем Черноморском регионе?
2. Готов ли кто-то из стран, омываемых волнами Черного моря, формировать сильную «Черноморскую политику», которая была бы направлена на консолидацию и гармонизацию интересов и усилий всех прибрежных государств, а не на получение преимуществ только для себя?
3. В каких отношениях находятся друг с другом прибрежные государства Черного моря?
4. Интересуется ли население этих стран тем, что происходит на противоположном берегу Черного моря?
5. Имеются ли примеры совместных экономических проектов, успешно реализованных за последние 20 лет с участием хотя бы большинства стран Черноморского региона?
Можно продолжать в том же духе, но все и так понятно… Что-то подсказывает — если всерьез проанализировать тему «Черноморский регион», то будет сделан следующий вывод:
Черноморского региона как некоей общности не существует. История Черноморского региона, похоже, чаще была историей противостояния. Черное море чаще разделяет, чем объединяет...
Но если это так, если (пока?) мы имеем дело не с «Черноморским регионом» как системой связностей, а с «Черноморским разломом» как системой конфликтов, то главным вопросом для региона является безопасность
Поэтому было бы правильно, если бы гражданское общество, крымское правительство и крымские партии вышли за пределы треугольника Крым-Киев-Москва, посмотрели бы вокруг Черного моря и вышли с рядом инициатив, которые бы смогли уменьшить политические риски региона.
Такими инициативами могли бы быть:
1) развитие одного совместного военно-морского проекта в Черном море,
объединение всех военно-морских проектов сотрудничества в один. Это вопрос глав государств. Поэтому нужно инициировать в Крыму в обозримой перспективе – год-полтора-два – новую Ялтинскую конференцию, саммит глав государств, первых лиц стран Черноморского региона плюс европейских структур, плюс международных структур безопасности, на котором нужно ставить вопросы о всей системе политических рисков в этом регионе.
В этой системе политических рисков есть одна из крымских проблем — взаимоотношения крымско-татарского народа со славянским большинством на территории Крыма. Кстати говоря, здесь Крым может экспортировать свой опыт, потому что на фоне армяно-азербайджанских отношений, на фоне отношений приднестровско-молдавских, те искры, которые пробегают между крымскими татарами и славянами в Крыму – это детский лепет на лужайке. Там все во много раз больнее, сложнее и взрывоопаснее. И то, что мы за 20 лет здесь не довели дело до острого массового конфликта – это наш плюс, это наша ценность, это наш, если хотите, экспортный товар.
2) реформа, реорганизация организации Черноморского экономического сотрудничества, которая последние годы угасает.
3) создание Черноморской зоны свободной торговли, введение безвизового режима, между всеми Черноморскими странами, создание в дальней перспективе Черноморского союза
* * *
По привычке говоря о проблемах безопасности, о военных базах, о Черноморском флоте шаблонами 20-го века наши политики, журналисты и общество в целом почему-то не знают одной простой вещи (хотя и смотрят американские боевики). Дело в том, что уже не война будущего, а современная война — это когда оператор, находясь где-нибудь в Калифорнии, джойстиком или мышкой руководит группировкой беспилотных летательных аппаратов за 25 тыс. км от него. И нажатием кнопки Enter на клавиатуре направляет высокоточную ракету в конкретную легковую машину, в которой едет лидер террористов.
Эта современная война – совершенно не та война, для которой нужны корабли с огромными артиллерийскими установками. Это война, для которой нужны инженеры, технологии, компьютерные системы и спутники. Все остальное традиционное военное «железо» – преимущественно туристический объект, дань прошлому, некий символ... В лучшем случае – средство для разгона демонстраций. Но отнюдь не гарантия безопасности.
Нужно оставлять историкам разговоры в терминах 20 века и учиться думать в категориях 21-го... И еще. Надо задуматься – а нельзя ли решить проблемы всех «Черноморских треугольников» сразу, а не по отдельности? Несмотря на кажущуюся фантастичность такого подхода, надо пробовать. А вдруг? – Цель того стоит...